Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы - Татьяна Мануковская

Моя преданность так льстила его самолюбию, я с такой бесшабашной радостью была счастлива его образом мысли, я так мало беспокоилась о своём сердце, которое он не боялся уязвить, жадно поглощая мою любовь, – что его всё это просто устраивало.

Кроме того, я была старше. Когда парень из десятого класса крутит роман с девушкой из одиннадцатого, – это предмет зависти и уважения со стороны приятелей.

Был вечер. Я была у него дома. Зазвонил мобильный. Его мобильный. Выслушав звонившего, он сказал: «О кей! Сейчас буду. Вы на какой трибуне?»

Я стала собираться: взяла сумку, накинула на шею шарф и, тронув его за плечо, тая от нежности даже от этого лёгкого касания, спросила: « Куда едем в этот раз?».

– Еду я. У тебя вечер свободен, – безразлично, как будто произнося математическую формулу перед учителем, сказал он. – Кстати, тебе пора продумать, чем ты будешь занимать своё время впредь.

– Не понимаю… Ты о чём?

– О том, что я еду к друзьям. На стадион. О том, что я хочу посмотреть бейсбол с ними, а не с тобой. А потом хочу с ними, а не с тобой, пойти в кафе. Хочу встретить новых симпатичных девчонок. Хочу чувствовать себя свободным от тебя. Я ясно всё изложил?

– Ты шутишь?! Ты меня тестируешь? Мы же любим друг друга. Я думала, что мы поженимся после школы. У меня нет цели в жизни без тебя. Я хочу жить для тебя. Я умею жить только твоими заботами, твоими интересами. Я дышу любовью к тебе…

– Я тебе не обещал ни долгой любви, ни «жилетки», в которую ты будешь всю жизнь плакаться, если что-то идёт не так. Я просто хочу жить весело и интересно. Я хочу развлечься и отвлечься.

– Уф! Так это только сегодня? Да развлекайся, отвлекайся, только жизнь дели со мной.

– Ты ничего не поняла. Я хочу разнообразия. Целый год ты мне это разнообразие давала. Мы хорошо развлеклись.

– Я была развлечением?

– Конечно! Как бейсбол, как ночные гонки по фривэю, как крутой блокбастер. Что здесь неправильного? Пришло время, когда другие развлечения влекут меня больше. Спасибо тебе за то, что нам было весело. Пока. И не вздумай меня «доставать» звонками, письмами и прочей белибердой.

И он ушёл. А я осталась. Во мне зашевелилось тоскливое, тягучее, безликое «Ничто». «Ничто» набрало номер телефона школьного психолога. Через час я лежала в палате коррекционного центра и плакала в потолок. В голове вертелись строчки Цветаевой:

«Стать тем, что никому не мило,

– О! Стать как лёд! —

не зная ни того, что было,

ни что придёт.

Забыть, как сердце раскололось —

И вновь срослось,

Забыть свои слова и голос,

И блеск волос…»

Голос психолога разорвал Цветаевскую мысль.

– Ламентия, почему ты так часто ищешь ответы на вполне американские вопросы у русских авторов? Наши, американские болячки надо лечить американскими методами. И ответы надо искать в американской литературе. Ты понимаешь, что у тебя происходит «наложение» неправильной матрицы на твои проблемы? Так и до раздвоения сознания недалеко…

Конец ознакомительного фрагмента.